«Пользуясь трудом людей»: уроки социальной политики на производстве от Саввы Морозова

 «Россия, благодаря своим естественным богатствам, благодаря исключительной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости своего рабочего, может и должна быть одной из первых по промышленности стран Европы» — Савва Морозов

Он учился в Кембридже, жил в роскошном особняке, давал балы пышнее императорских — и сделал для российских рабочих, пожалуй, больше, чем кто бы то ни было в свою эпоху.

Савва Морозов — предприниматель из старообрядческого рода, греб деньги лопатой… Часто это все, что мы о нем знаем. А ведь именно он совершил гигантский прорыв в сфере охраны труда, обеспечив своим рабочим такую социальную защищенность, о которой на других предприятиях могли только мечтать. Забудьте все советские байки про буржуев и эксплуатацию: на морозовских заводах и фабриках создавались самые передовые условия труда.  Может, потому и зарабатывал Савва Тимофеевич свои миллионы?

Уроки отца: и прививки, и стоматолог

Справедливости ради скажем: Савва Морозов вывел социальную политику не с нуля — задел уже существовал. Ведь Морозовы — это целая купеческо-промышленная династия, которой принадлежала Никольская мануфактура — четыре фабрики, представлявшие собой по сути гигантский текстильный комбинат (сегодня — г. Орехово-Зуево). Савва Морозов имел перед глазами яркий пример — своего отца Тимофея Саввича, который говорил: «Пользуясь трудом людей, нельзя щадить средств на удобство их помещения и улучшение их пищи, на лечение их в случаях заболеваний и на образование подрастающих их поколений».

Тимофей Саввич, представитель трезвой и трудолюбивой купеческой семьи, просто так словами не бросался. Он создавал при своих фабриках жилища для рабочих, продуктовые лавки, школы и больницы, постоянно сам их инспектировал. Опережая государство, только начинавшее разрабатывать законопроекты о бесплатном медицинском обслуживании на предприятиях, Тимофей Саввич успешно развивал это направление. Для второй половины XIX века больницы на морозовских фабриках отличались высоким уровнем. Здесь чисто убирали, сытно, вкусно и бесплатно кормили. В родильном отделении, например, в меню входили и куриные супы, и бифштексы. Благодаря вакцинации детей от оспы морозовским больницам удалось добиться впечатляющих результатов в снижении детской смертности. Если заболевал ребенок, его мать тоже принимали в отделение и кормили вместе с медицинской прислугой. Уровень смертности в морозовских больницах во времена, когда еще не знали антибиотиков, был сравнительно низким — по сравнению с общероссийскими показателями. И хотя в империи еще практически отсутствовала стоматология, у Морозовых четыре месяца в году вел прием знаменитый зубной врач. Да и окулиста они наняли высочайшего уровня, проводившего сложные операции.

Казармы для рабочих часто перестраивались, уровень благоустройства в них повышался. В 80-х их стали строить уже не из дерева, а из кирпича, причем было подведено водяное отопление. Так что и насчет быта Тимофей Саввич не врал.

Реформы сына: без штрафов за пение!

Однако заботу Тимофея Саввича о рабочих перевешивали чрезмерные требования к ним. Больницы — это, конечно, хорошо, но сами условия труда на фабриках оставались невыносимыми. Рабочий день составлял 12-14 часов, жалование было совсем небольшое, да и еще постоянно уменьшалось из-за штрафов за каждую провинность — например, за пение во время работы… В итоге за каторжную работу платили гроши. Рабочие возмущались, недовольство росло, бунтари все чаще бросали работу и выходили на начальство со своими требованиями. Тимофей Саввич, в силу возраста уже тяжело болевший, не знал, что предпринять, а его супруга была сторонницей репрессивных методов и считала, что людей просто надо заставить работать… В начале 80-х в стране наступил экономический кризис, и на мануфактуре стали урезать и без того крошечную зарплату, штрафы же при этом росли. Ситуация накалялась — и вылилась в одну из самых крупных забастовок рабочих в истории Российской империи. Ее и Ленин часто вспоминал — как яркий пример волеизъявления народа. Поводом для забастовки стал приказ работать в день Иоанна Крестителя, обычно считавшийся выходным, — 7 января (по старому стилю) 1885 года. Стачка длилась 10 дней и была подавлена правительственными войсками. 33 рабочих отдали под суд, но присяжные их оправдали, пораженные тяжелыми условиями на мануфактуре.

Два года спустя в Россию из Англии вернулся 25-летний Савва. Став членом правления Никольской мануфактуры, он немедленно принялся за реформы — то есть, за исправление ошибок родителей. Савва Морозов закупил новое оборудование за рубежом, установил 9-часовой рабочий день, отменил большинство штрафов, а те, что оставил (например, за производственный брак и за пьянство), значительно уменьшил, принял меры для усовершенствования медицинского обслуживания, ввел систему бонусов для лучших работников. А еще провел на фабрики электричество, чему очень противилась его мать.

За жилищное строительство Савва взялся с куда большим размахом, чем отец. Огромные по тем временам деньги были выделены на новые казармы для рабочих. Проектировал их специально созданный Санитарный совет. В казармах предусматривались ванные, теплые промывные ватерклозеты, скамейки для отдыха в коридорах, мансарды, приспособленные под сушку белья, оборудованные прачечные в подвалах,паровое отопление, система вентиляции… Семьи расселяли по комнатам, в которых находились 2 кровати, стол и 5 табуреток, шкафчик для посуды, вешалки для одежды, и полочки для икон. Кухни располагались отдельно.

На взгляд современного пресыщенного человека — довольно аскетично. Но для рабочего XIX века, знакомого и с бытом крестьянской избы, и со съемными углами в процентных домах, такие жилищные условия были если и не роскошными, то очень и очень приличными. Кстати, во дворах создавалось все необходимое, чтобы семья при желании могла заниматься сельским хозяйством, держать домашнюю птицу, скотину и пр.

Члены Санитарного совета следили за чистотой и температурой воздуха в казармах, приучали рабочих соблюдать гигиенические нормы, вели различные очистные работы в местах проживания людей. Эти меры делали морозовские казармы значительно более здоровой средой, чем большинство городских кварталов, не говоря уже о бараках при большинстве производств.

Пособия и пенсии

Не только рабочие, получившие увечья на работе, получали у Саввы Морозова пособия и пенсии — хотя и это тогда еще не стало всеобщей нормой в стране: одиноким старикам, неработающим вдовам, самым бедным рабочим тоже полагалась своя копеечка: небольшая, но все же лучше, чем ничего. Помимо ежегодной выплаты предусматривались еще две праздничных — к Рождеству и Пасхе. На постоянную пенсию мог рассчитывать только работник, служивший у Морозова больше 10 лет. Но пособия погорельцам, больным, выплаты на похороны, единоразовые выплаты в случае различных житейских горестей в принципе мог получить любой, хотя и не гарантированно: каждое заявление рассматривалось отдельно. Больничные оплачивались в размере до половины зарплаты. В разные годы суммы выплат менялись, но история сохранила до нас некоторые данные о размерах соцпособий Морозова:

• Пенсионеры — 4-5 руб./месяц;
• Одинокие старики и неработающие вдовы — 3 руб./мес. + по 5 руб. к Рождеству и Пасхе;
• Пособия по бедности — 25 коп.- 1 руб./месяц;
• Похороны — 5 рублей.

Чтобы немного сориентироваться в ценах конца XIXвека, приведем данные о ценах в харчевой лавке при Никольской мануфактуре.

Севрюга к обеду

Советская пропаганда любила до нас доносить, что рабочие питались всякими отбросами нехорошими. Не будем преувеличивать: у ряда промышленников дела с продовольствием действительно обстояли неважно. Но частью социальной программы Морозовых, если можно так выразиться, было обеспечение рабочих дешевыми и качественными продуктами. Для этого существовали харчевые лавки и рынки, закупки для которых строго контролировались. Что же там можно было купить?

Свежая говядина, телятина и свинина, а для самых малоимущих — баранина и солонина. Ассортимент рыбы был велик и включал, например, севрюгу, судака, селедку. Масла: оливковое, подсолнечное, льняное, конопляное. Из напитков — пиво, медовуха, минералка. Разносолы: квашеная капуста, маринованные грибы, моченые яблоки.

…Морозовы никого не принуждали покупать у себя, но чаще всего соображения выгоды подталкивали рабочих идти в «родную» фабричную харчевную лавку.

«Робинзон Крузо» за пятерки

Савва Морозов стал платить матерям пособие по уходу за ребенком, что было совершенно не распространено в Российской империи. Декретный отпуск, правда, составлял всего две недели до родов и четыре — после и оплачивался в размере 3/4 от заработка. Когда женщины выходили на работу, то отдавали младенца в ясли. Пока ребенку не исполнялось пять лет, за ним присматривали там полный рабочий день. Но и потом он оставался при деле: первая фабричная школа была открыта Тимофеем Саввичем еще в 1864 году, а его сын сильно усовершенствовал систему образования при Никольской мануфактуре. Учителя у Морозовых получали более высокую зарплату, чем в государственных школах.

При Никольской мануфактуре были созданы и ремесленные училища для молодежи. Причем предусматривался целевой набор оттуда в разные цеха фабрик — правда, не для всех, а для лучших в выпуске. Кстати, еще в морозовских школах существовала система поощрения отличников — не просто грамотами и похвальными листами, а книгами, причем хорошими — от собраний сочинений Пушкина и Гоголя до «Робинзона Крузо» Дефо. Книги тогда стоили очень дорого, и семья простого рабочего такой роскоши, как развлекательная литература, не могла себе позволить. Впрочем, при мануфактуре была открыта общественная библиотека…

Культурой по пьянству!

Не забывал Савва Морозов и об образовании взрослых. Для них были организованы вечерние курсы, а по воскресеньям проводились две лекции, на которых знакомили с общими сведениями по истории, географии, литературе, русском языке. В ход шли и картинки, и «волшебный фонарь» (аппарат для проекции изображений) — лишь бы заинтересовать слушателей. И, похоже, получалось: на лекции собиралось по 800 человек! В начале ХХ века рабочим стали показывать учебно-познавательные фильмы. При Никольской мануфактуре давали спектакли актеры хороших театров, устраивались публичные чтения и танцы.

Какой же результат? А такой, что уровень грамотности среди «морозовского» населения был гораздо выше, чем в среднем по стране. Кроме того, у всей этой широкой образовательной деятельности был и «побочный эффект»: среди морозовских рабочих заметно снизился уровень пьянства. А когда им пить? У них то лекция, то концерт, то в библиотеку надо!Или на стадион: Савва Морозов с братьями построили его, чтобы отвлечь рабочих от поисков счастья на дне бутылки,и организовали первые чемпионаты России по футболу. Соответственно, была создана и первая в стране футбольная команда — «Орехово». Помогали им в  ее организации, что вполне логично, англичане, работавшие на мануфактуре. Морозовы, приглашая специалистов из Великобритании, даже делали акцент на том, чтобы те умели играть в футбол.

«Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова»

И раз уж мы заговорили о культуре… Савва Морозов не только своим рабочим дарил новые возможности для интеллектуального и духовного роста — даже нам, людям XXIвека, во многом его стараниями осталось серьезное наследие. Самый знаменитый пример — МХАТ. В создание театра предприниматель вложил сумму, превышающую его личный годовой доход, — около 300 тысяч рублей. Кстати, знаменитый Станиславский просил стать спонсорами многих своих влиятельных родственников и друзей — но откликнулся один Морозов. Он выделил деньги, заказал за рубежом самое современное театральное оборудование, нашел подходящее здание. И долгое время театр существовал на его средства.

Станиславский говорил: «Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…»

Савва Морозов переманил из Санкт-Петербурга в Москву Федора Шаляпина — это стоило ему немалой суммы: пришлось заплатить отступные Мариинке. С тех пор их связала дружба, и прославленный певец выступал не только на лучших московских сценах, но и в театре для морозовских рабочих…

Вращался Савва Тимофеевич и в литературных кругах — среди его хороших знакомых были Чехов, Андреев и Горький, и в художественных (например, гостиную в особняке предпринимателя расписывал Врубель).

Савва Морозов поддерживал и развивал кустарные производства — например, открыл корзиночную мастерскую, отправлял часовщиков из народа учиться в Германию. Помогал он и зарождавшейся авиации — давал деньги на призы в соревнованиях для пилотов.

Савва Морозов щедро жертвовал на больницы, богадельни, детские приюты и школы, а также убеждал активнее заниматься благотворительностью других российских промышленников.

«Вот странность: у нас лучший в мире балет и самые скверные школы. У нас легко найти денег на театр, а наука в загоне», — сокрушался он.

Между тем известный миллионщик сам мог бы стать ученым: до Кембриджа Савва получил диплом химика на естественном отделении физико-математического факультета императорского Московского университета.

Его исследования в области красителей привлекли внимание Дмитрия Менделеева… При этом в обществе Савва Тимофеевич обожал играть роль ограниченного простачка, на которого волею судьбы свалилось огромное наследство.

Старикам везде у нас почет

Савва Морозов посылал лучших своих рабочих учиться в технические вузы страны, сам назначал им стипендии. А лучших из лучших отправлял в европейские универститеты, откуда они возвращались высококлассными специалистами.

Промышленник вообще уделял огромное внимание своему штату. Списки принятых на работу и уволенных обязательно проверял сам. Предпочитал нанимать семейных, хотя, конечно, трудились у него и холостяки, а больше всего ценил работников, которые оставались на предприятии много лет. Известен случай, когда в 1903 году Савва Тимофеевич обнаружил, что один из его директоров уволил двух работников, прослуживших на мануфактуре 18 и 19 лет. Директора наказали.

Вообще увольнять промышленник не любил и считал, что делать это надо только в случае серьезных нарушений. Самая частая причина, по которой Морозов прощался с работниками, — это воровство фабричного товара (40,4%). Увольнял он также за драки, дебоши, прогулы и пьянство, а еще — за венерические заболевания. Морозов даже забастовки, если они не сопровождались беспорядками, считал естественным правом рабочего, но тут его взгляды не нашли понимания у остальных членов семьи.

«Лично я — не люблю денег!»

Итак, что мы имеем? Хорошие для своего времени условия проживания, здоровая среда (помним про замеры чистоты воздуха), бесплатное образование, медицина, культурный досуг, ясли для дошколят, социальные пособия, стабильный штат, система соцгарантий для старых сотрудников… В итоге словосочетание «морозовский рабочий» стало синонимом добросовестного и грамотного сотрудника, а товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К» считается одним из самых успешных и передовых в Российской империи за всю (!) историю страны. К началу XX века фирма была широко известна не только в нашей стране, но и за рубежом — как высоким качеством тканей, так и легендарными прибылями. Такому эффективному импортозамещению и сейчас можно позавидовать: Никольская мануфактура заняла третье место в России по рентабельности, а ее изделия вытеснили английские ткани не только у нас, но даже в Персии и Китае. Еще одна морозовская мануфактура, Богородская (в Ногинске), тоже стала очень успешным предприятием.

«Богат, как Савва Морозов» — говорили о человеке, купающемся в деньгах. Не потому ли текли миллионы в семью Морозовых стабильным потоком, что их рабочие (13 тысяч человек!) трудились на совесть и боялись потерять свое место, зная: здесь они защищены? На это, в общем, и был расчёт Саввы Тимофеевича — прагматичного человека, получившего блестящее образование на Западе: если создать адекватные условия труда, то люди будут работать — а значит, будет и хорошая прибыль. Если же таких условий не создать… Что ж, значит, результат будет, как у всех.

Сам Савва Тимофеевич, один из богатейших людей своей эпохи (личный доход — примерно 250 тысяч рублей в год), говорил вот что (не правда ли, прелесть?): «Лично я — не люблю денег! Народ люблю, не так, как об этом пишете вы, литераторы, а простой, физиологической любовью, как иногда любят людей своей семьи: сестер, братьев.

Талантлив наш народ, эта удивительная талантливость всегда выручала, выручает и выручит нас. Вижу, что он — ленив, вымирает от пьянства, сифилиса, а главным образом оттого, что ему нечего делать на своей богатой земле, — его не учили и не учат работать. А талантлив он — изумительно! Я знаю кое-что. Очень мало нужно русскому для того, чтоб он поумнел».

«Вместо него похоронили другого»

Так грандиозны были старания Саввы Морозова на ниве просвещения рабочих, что простой народ верил: он не смог бы оставить своего дела по такому банальному поводу, как смерть. Загадка гибели предпринимателя — вызывающее большие подозрения самоубийство в Каннах в возрасте 43 лет — не давала покоя современникам. И на Никольской мануфактуре родилась своя версия, которую до нас донес Максим Горький: «после смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: Савва не помер, вместо него похоронили другого, а он «отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму».